И жалею, и зову, и плачу - 3, или Страсти вокруг «Дневника писателя»

В первом и втором номерах литературно-художественного журнала  Союза писателей Казахстана «Простор» за 2009 год был опубликован «Дневник писателя» Ивана Павловича Щеголихина. Среди статей, суждений, пожеланий, мнений и поздравлений казахстанцев в книгу вставлены и выдержки из моей статьи, посвященной его 80-летию и опубликованной в газете «Знай наших» 23 мая 2007 года, «Почётный гражданин района, о котором мало кто в нашем районе знает».
(см. «Щеголихин помнит о «Знай наших»).
Новое произведение писателя не всем пришлось по душе. Оппозиционная газета «Свобода слова» Гульжан Ергалиевой под красноречивым  заголовком «Ностальгия по сталинизму» вскоре опубликовала «письмо-отклик» на него одного из своих читателей. Заступаясь за писателя, я сбросил на электронный адрес «Свободы слова» свой ответ на выступление А. Сырбаева, ознакомил с ним Ивана Павловича, так как оппозиционная газета,  опубликовать его не посчитала нужным. Продемонстрировав тем самым избирательность исповедуемой ей свободы слова.
Ниже вашему вниманию предлагаются: статья в «Свободе слова», мой ответ на неё «Грядет Гульжангейт» и письмо Ивана Павловича мне.

1
Ностальгия по сталинизму
О мемуарах народного писателя Щеголихина
Когда … «Свобода Слова» опубликовала призыв партии «Азат» прийти на митинг.., прокуратура, расценив напечатанное как попытку разжигания социальной розни… Но посмотрите, что напечатал журнал «Простор» в двух первых номерах этого года. «Дневник писателя» Ивана Щеголихина – самая настоящая пропаганда сталинской идеологии. Чтобы не быть обвиненными в предвзятости, приводим мнение читателя, который, как и мы, легко обнаружил в «Просторе» оскорбление наций и сословий.
Поход против демократии
… Я, как давний поклонник таланта писателя, ожидал найти мудрые, глубокие мысли о своих современниках, знаменательных событиях и случаях. Но я буквально был шокирован и потрясен, когда читал в «Дневниках писателя» такие оглушительно-крепкие, воинственные и зачастую, простите, вздорные характеристики отдельных личностей, групп лиц, кампаний и движений, которые, на  мой взгляд, выходят за пределы дозволенного и этического.
Самыми главными и докучливыми врагами Щ. , как я понял, являются лидеры казахстанской оппозиции… Не знаю, чем они насолили ему лично. Видимо, писатель выказывает солидарность с классом чиновников, включая президента, у которых свои счеты с оппозиционерами… Мастистый писатель так разошелся в своем негодовании, что, по-моему, потерял всякие ориентиры в обычных человеческих отношениях. Для него ничего не стоит обозвать лидеров оппозиции   «мародерами», «предателями», «изуверами»… Злоба и истеричность – вот чем пропитана каждая фраза «Дневников». Автор не скрывает своих целей. Самая желанная цель – потуже затянуть гайки, чтобы пикнуть никто не посмел…
Ненавистная свобода
Еще один мотив, который сквозной нитью проходит по «Дневникам писателя», - это этнические и межнациональные отношения. Ну не нравится Ивану Павловичу то, что казахи хотят быть равными со всеми – иметь жилье, работу, перспективы роста, болеют за судьбу своего родного языка, который, увы, только на словах остается государственным. Выражение «титульная нация» воспринимается писателем с раздражением и усмешкой. Куда вам, мол, до «титулов»! Все, что вы, казахи, приобрели и усвоили сегодня, научились читать и писать – так это все от щедрости и великодушия русского народа.
Да Россия, русский народ… дали многое не только казахам, но и другим народам бывшего Союза… Но мы знаем и другой факт: Россия была доминирующей силой. А вот Щ. думает иначе: «Я никогда не соглашусь с клеймом колонизатора про одной причине: с рождения пребывая здесь, всегда ощущал на себе национальное угнетение… В издательский план тебя – раз в пять лет, гонорар тебе по низшей ставке, квартиру тебе в последнюю очередь. И это все, надо сказать, творилось по неписанной, негласной, само собой разумеющейся солидарности: урезать русского везде, где только возможно».
Ох, лукавит, уважаемый Иван Павлович насеет квартиры! Он не может не знать, что микрорайоны в Алматы, как и в других городах строились не для казахов, а для завезенных с украинских и российских просторов переселенцев. А аульную молодежь элементарно не прописывали в городах. Так кто же кого ущемлял?
То, что Иван Павлович все еще грезит социализмом и советской страной – это его личное дело. И что о сталинских репрессиях он говорит чуть ли не с ностальгической ноткой: «Для меня жизнь в заключении оказалась справедливее, чем затем на воле»… Но когда он с саркастической издевкой и категоричностью отрицает право бывших союзных республик отделиться от России и жить своей самостоятельной, суверенной жизнью, то приходится лишь пожимать плечами. Только в голове закостенелого ретрограда могла родиться реакционная идея: не пущать!...
Шанырак – в Гулаг
… Ивану Павловичу не нравится многое из того, что делается в нашей стране для укрепления ее суверенности. Например, усиление роли государственного языка или миграция казахской молодежи из аулов в города: «Сбежавшие из аулов сварганили кое-как домишки без разрешения. И число их растет… Сталин отправил бы весь Шанырак в Карлаг и всем там предоставили бы жилье бесплатное».
Какой вопиющий цинизм!..
Мне хочется задать писателю вопрос: откуда эта любовь к «казарменному социализму», к Сталину, к чудовищным репрессиям, любовь к диктатуре и ненависть к демократии? Неужели умный, многоопытный человек, «инженер человеческих душ», прошедший, как говорится огонь, воду и медные трубы, так запутался в лабиринтах истории, что не различает черное от белого, добро от зла?...
Прошлое не уходит никогда
Кто не знает силу слова? В особенности если оно звучит из уст писателя и общественного деятеля. Взял молодой и неискушенный читатель  «Дневники» и получил уроки сомнительного воспитания. Узнал, например, что лагерная жизнь при Сталине была если не раем, то, по крайней мере, справедливее, честнее, чем писательское окружение, что евреи – это главные враги народа, что из Афганистана не нужно было выводить советские войска, а биться до победного конца.  Что бывшему президенту Киргизии Акаеву во время «тюльпановой» революции надо было не сбегать из страны, а отдать приказ стрелять в безоружную толпу, и что демократическая свобода – это бред и надувательство, «безликий мусор».
Об оппозиционерах Щ. пишет как о людях прошлого… Но мне кажется, что это вы, Иван Павлович, остались в прошлом и оттуда, барахтаясь и стеная, пытается повернуть колесо истории вспять…
Вы, Иван Павлович, имеете звание народного писателя Казахстана. Так будьте вместе с народом, поймите, чем он сегодня дышит и что хочет…
Алим Сырбаев
От редакции
Зная о преклонных годах Ивана Павловича, мы долго размышляли: печатать или нет это письмо-отклик. Мемуары – свободный жанр. В них можно мстить кому угодно, вслед себе уходящему. Но еще важно, что мемуары искренни, позиция Щ. честная. Он именно таков – люто ненавидящий, например, всех, кто не поклоняется президенту. Не забыл уколоть и нас: «Газета «Свобода Слова» упрекает главу государства в том, что он жаждет продолжения полномочий. Но это все равно, что упрекать писателя в том, что он жаждет написать новую книгу. Всякая власть от Бога, сказано в Священном Писании. И всякий талант от Бога. Журналисты заменили Бога свободой слова. И не избавимся мы от этой грязной силы, пока не учредим, демократии вопреки, цензуру, причем, тотальную, военную, гражданскую, этническую, религиозную».
Это абсолютно характерная позиция для запуганной нации. Неужели, даже уходя, отцы наши будут люто бояться свободных, смертельно  ненавидеть смелых, жить в пучине мракобесия? Можно пожалеть и простить. Но важно другое. Щеголихин может писать в мемуарах что угодно. А сможет ли печатать что угодно журнал? «Простор» явно пошел на разжигание социальной розни. А прокуратура молчит.
«Свобода Слова» 28 мая 2009 года

2
Грядет Гульжангейт?
«Свободе слова» по поводу «письма-отклика» Алима Сырбаева «Ностальгия по сталинизму», опубликованного 28 мая 2009 года.

Очень сомневаюсь, что автор «письма-отклика» - «давний поклонник» Щеголихина, как он себя представляет. Тот, кто читал Щеголихина, не может так извращать его мысли. Только тот, кто поистине «потерял всякие ориентиры в обычных человеческих отношениях», может позволить себе подобное. Столь грубому разносу из русских писателей в Казахстане подвергался разве что Солженицын, с которым у Щеголихина общего - лишь национальная принадлежность
Автор «письма-отклика», а вкупе с ним и «редакция» в постскриптуме, очень напоминают  мордоворота из «Дневника» Щеголихина, который  нагло шмонает в лифте пожилого человека.  Но если тот  действует  исключительно в силу своей бандитской, хамской натуры, то «Свобода слова» шмонает взгляды, убеждения, высказывания писателя исключительно из  высоких соображений, руководствуясь собственным пониманием принципов свободы, демократии и прочая, прочая.
Предварительно по-иезуитски поразмышляв о «преклонных годах», принимают решение: «шмонать», то есть, «добить».  Поистине: «какой вопиющий цинизм!». И удивляться тут нечему.  Действия вполне в ключе того «келейно-елейного» сборища, нравы которого исчерпывающе охарактеризовал Мурат Ауэзов в том же номере «Свободы слова» («Казахстан такая же моя родина, как и Назарбаева »).
«Ну не нравится Ивану Павловичу, что казахи хотят быть равными со всеми – иметь жильё, работу, перспективы роста, болеет за судьбу своего родного языка, который, увы, только на словах остаётся государственным».
И это в адрес человека, определившегося на сей счёт ещё в статье «Язык… до востребования», опубликованной «Казахстанской правдой» аж 13 июля 1989 года: «Мы, русские, не испытавшие на своём веку притеснений со стороны другого языка, не сразу способны понять и представить, каково казаху читать, писать, думать и по существу жить на чужом, не родном языке. Попытайтесь, приложите усилие, поставьте себя на его место. По данным языковедов, около 40 процентов не знают родного языка, либо знакомы с ним весьма поверхностно. Первыми выступили писатели на своём пленуме с предложением придать казахскому языку статус государственного, заявив, что только приоритетное его положение сможет что-то исправить в создавшейся критической ситуации. Я, русский, поддерживаю такое предложение искренне и убежденно».
А насчёт того, что казахский, «увы, только на словах остаётся государственным»,  вам самим, Алим Сырбаев и «редакция», что  мешало за два десятилетия перестать «читать, писать, думать и по существу жить на чужом, не родном языке»?  Почему  «Свобода слова», освещающая в основном грызню казахских элит, до сих пор выходит на языке ненавистного вам русского писателя, который, кстати, за годы своего сенаторства для становления и укрепления казахской государственности сделал определенно не меньше его «давнего поклонника» и главного редактора «Свободы слова»?
Во имя торжества государственного языка переходите  сами, наконец, на казахский! Потеря для русских, уверяю, будет небольшая. Не они, не отдельно взятый Щеголихин, отнюдь представляют главную опасность для казахской государственности. Перефразировав заголовок уже упоминавшегося интервью Мурата Ауэзова «Свободе слова», Казахстан для оставшихся здесь русских такая же их родина, как и Сырбаева и Ергалиевой…
«Дальше уж некуда», - с горечью подводит итоги своих наблюдений за нравами оппозиционеров Ауэзов. Но, оказалось, есть ещё куда…
«Щеголихин может писать в мемуарах что угодно.  А может ли печатать что угодно журнал? «Простор» явно пошел на разжигание социальной розни. А прокуратура молчит».
Всё правильно… Власти запрещают читать «Крестного тестя», «Свобода слова» доносит на «Простор». Вслед за «Рахатгейтом» и  «Тимургейтом» наступает эра Гульжангейта? Что же, главный редактор свободы слова в демократическом Казахстане – это звучит. А связка прокуратура - Ергалиева выглядит просто потрясающе, чтобы не сказать большего… 
Переставший с № 19 быть вашим читателем Владимир Максименко, Костанайская область.

3.
Письмо Щеголихина
Дорогой земляк Владимир Максименко, дружище! Спасибо за благородную, активную, деятельную жажду правды и справедливости! К долбежке я привык  с первого своего рассказа и реагирую стихами Пастернака : « Чем больше о тебе галдеж, тем умолкай надменней, не завершай чужую ложь позором объяснений».
Но вот получать такие письма, как Ваше, приходилось не часто. Спасибо огромное, понимаю Ваше состояние, когда читаете паскудную вот такую пыресу. Цензуру – долой, а прокуратуру – давай! В стране 4000 религиозных сект зарегистрированы по «слабода, блин», то есть 4000 бандформирований получили право на похищение душ человеческих, на постоянное разжигание вражды между людьми, кому нужна такая демократия?
«Гульжан Эс-Эс» упрекает меня в ненависти к оппозиции и в поддержке Назарбаева. Я хорошо помню начало 90-х (спасибо Вам за «Казправду, очень своевременно Вы её вспомнили и процитировали) – помню, как президент весь этот актив продажный благословлял тогда на работу во имя народа, давал должности, кредиты, надежду, но – увы! Подавляющее большинство – скурвилось, говоря по по-лагерному, стали суками, предателями, нет и не будет им оправдания!
О себе. Внук уговорил сделать сайт, купил сканер, и я с удовольствием перевел на сайт 5 романов своих и 5 повестей. Посылаю Вам адрес, хотя и сам не уверен пока, что там такое получилось.
Крепко жму руку и снова спасибо, спасибо!
Жена передает привет, читала Ваше письмо с восторгом!
Прошу извинить, писал вечером, плохо вижу.

И.Щ.

Автор: Владимир Максименко

Дата: 2010-12-15

Просмотров: 1099