Генерал от «конвейера», или Амнистия 37-го

Эпидемия массовых переименований, захлестнувшая страну, - не сглазить бы! – пока обходит район стороной. У нас собственно все началось и кончилось возвращением ему исторического названия и  попутным переименованием районного центра.  Потому громом среди ясного неба прозвучало известие о намерениях коллектива Карабалыкского агротехнического колледжа присвоить  учебному заведению имя мало кому известного сегодня  генерала КГБ. Но зато имя лейтенанта госбезопасности Аубакира Арстанбекова очень даже хорошо было знакомо тем, кто жил в районе до нас и кому  в Карабалыке  стоит обелиск: жертвам политических репрессий, осуществлявшихся органами НКВД, соратниками Арстанбекова, им самим.

Кровавые громилы

Страшные вещи творились в Карабалыкском районе в 1936 – 1938 годах. Если верить сохранившимся партийно-чекистским рапортичкам, в районе за эти время были ликвидированы: «антисоветская националистическая организация, правотроцкистская организация, ряд шпионских гнёзд и шпионов японских, германских, румынских, болгарских и других, ряд белогвардейских, офицерских, казачье-атаманских и байско-кулацких элементов». (П. Черныш «Наш отчий край Карабалык», Костанай, 2004 г., с.146). Надо ли говорить, что весь этот гадюшник существовал лишь в бредовом воображении полубезумного начальника Карабалыкского районного отдела НКВД Жирнова? «Вот так подчистили район, что и стрелять будет некого», - откровенничал негодяй, прозванный своими же «карабалыкским палачом» и «кровавым громилой» (С.Шакибаев «Зловещий 37-й» «Ленинский путь», 13 февраля 1991 года).

«Когда он избивал людей, сам ещё и потешался, говоря: Кожаниязов Идрис, шофер, без памяти, по-русски не говорит, но «Отец Сталин, я честной, я честной»… Жирновым было арестовано 218 человек и лишь 71 были выпущены на свободу… Только по двум делам его райаппарата было расстреляно 27 и 10 человек осуждено» (Костанай Каратаев «До 21 века…», Костанай, 2003 г., с. 297). Жертвами душегуба пали колхозники и преподаватели техникума, хозяйственные и партийные работники. Мужчины и женщины. Коммунисты и беспартийные. О том, кто был тогда подлинным  хозяином района, говорит и присвоение в самый разгар репрессий имени «железного сталинского наркома» Ежова Бурлинской МТС. Наверняка с подачи Жирнова.

Впрочем не надолго. Ежов,  его верные подручные Жирнов и Тюрин (областной шеф Жирнова) были расстреляны. Известно, что чекисты пожирали не только безвинных людей, но и друг дружку как пауки в банке. И не стоило бы лишний раз копаться в мерзостях тех  дней, если бы коллектив Карабалыкского агротехнического колледжа единогласно не  высказался за присвоение колледжу имени чекиста ежовского призыва – Аубакира Арстанбекова. Трудно сказать, чем  вызвано такое единодушие. Вполне возможно, что педагоги и учащиеся до сих пор не знают, не ведают о  кровавой вакханалии тридцатых годов, которая не обошла и техникум социалистического земледелия, преемником которого является колледж.  Хотя правильней было бы прежде поднять  дела, заведенные в своё время неуёмным Жирновым в отношении  директора техникума Веселова, преподавателя  Шульгина,  других «врагов народа». Убедиться, не остался  ли там след красного карандаша их протеже.  Ведь Арстанбеков с 1936 по 1940 год был следователем, потом заместителем начальника отделения, наконец, начальником следственной  части областного управления НКВД. То есть,  по должности своей,  просто не мог не быть в курсе  творившегося произвола, не принимать в нём посильное участие. Разоблачение «врагов народа» входило в его  прямые служебные обязанности.

«Конвейер»
Именно при Арстанбекове  костанайские чекисты широко использовали так называемый «конвейерный» метод, когда, «допросы велись круглые сутки, следователи сменялись, а арестованные продолжали беспрерывно находиться на допросе» (С. Шакибаев). Ещё ярче и выразительней описывает допросы «конвейером» К. Каратаев: «…Оперсостав, почти полностью отойдя от оперативных задач, приступил к дознавательской работе. Арестованные поступали десятками… Людей в структуре областной безопасности явно не хватает. Притягивают милиционеров, фельдегерей, пожарников. Все расписывается по часам и дежурствам, только чтобы не давать спать и сидеть. Днем является следователь и в черновике пишет протоколы. Допросы шли бесконечно с одной целью – чтобы подследственный признался в контрреволюционной деятельности. После 5-6 суток он без сна, воды и пищи терял рассудок. Его даже в туалет не водили  (пища не принималась!). Кто не сознавался все же, то на него фабриковали документ по показаниям от других и тем вина была доказана. А этого для особых совещаний было вполне достаточно»  (с. 264).

Оставил в силе…
Не лейтенант государственной безопасности (кстати, немалое по тому времени звание) Арстанбеков, конечно, запустил тот чудовищный механизм. Но обслуживал его не Сталин, а он. Вместе с  коллегами. Послушно, ретиво,  беспощадно… Возвращаемся К.Каратаеву:
« 23 ноября 1937 года…заведено дело на группу из девяти лиц, участников подпольной антисоветской организации церковников п. Воробьёвки Кустанайского района, проводивших антисоветскую агитацию пораженческого характера, склонение колхозников к выходу из колхозов, занимавшихся угрозами расправы в случае возврата старого и падения советской власти, дискредитацией кандидатов в депутаты Верховного Совета СССР».  Уже 9 декабря, то есть через две недели, семеро бедолаг были расстреляны, а двое получили по десять лет лагерей. Два года спустя, один из них, отец семерых детей Марунич обжаловал приговор суда. «…Пом. прокурора по спец.делам Каз.ССР Беликов выносит заключение по жалобе М.Е. Марунича о признании его не виновным…(Но) следственная часть – сержант госб. Н.Е. Малько, начальник, лейтенант госб. А. А. Арстанбеков – выносит заключение о предыдущей доказанности вины Марунича и его заключение на 10 лет оставить в силе… » (с.с. 268-270).
Такая вот принципиальность…
В марте 1961 года «президиум Кустанайского областного суда постановление тройки УНКВД в отношении воробьёвцев отменяет и дело о них прекращает за отсутствием состава преступления» (с. 272). Думаю, не ошибусь, если скажу, что подавляющее большинство  осужденных по делам, сошедших с «конвейера», в последствии были реабилитированы. В основном - посмертно. В «Списке лиц, родившихся или проживающих в Карабалыкском районе и расстрелянных по политическим соображениям», опубликованном в упоминавшейся книге П.М. Черныша, фамилии 132 человека  (с.с. 146-169). Какую роль сыграл в их трагических судьбах  Арстанбеков, мы не узнаем, наверное, никогда…

Белая ворона
«…Нет, не будет прощения всему коллективу областного органа НКВД за те документы против честных людей, полученные не путем кропотливой оперативно-розыскной работы, а состряпанные с потолка в прямом, да и переносном смысле!» (с. 259)  - это всё К. Каратаев. Но уже через несколько страниц, противореча самому себе, он всеми правдами и неправдами пытается вычленить из коллектива «областного органа НКВД»  Аубакира Арстанбекова. Представить его   белой вороной в стае стервятников.
Справедливости ради заметим, что первым предпринял попытку поделить чекистов-костанайцев ежовского периода на «плохих» и «хороших», «чистых» и  «нечистых» писатель с погонами полковника КГБ С. Шакибаев.  В главе «Рядовые чекисты» названного выше очерка он приводит парочку-другую имен честных чекистов, особо выделяя Аубакира Абдраимовича: «Арстанбеков не слепо, как некоторые другие, выполнял задания руководства, а решал оперативные вопросы осторожно, вдумчиво. Ясно, что его поведение не нравилось. Но не такой Арстанбеков. Как раз он в1939 году, став начальником следственной части УНКВД, прекратил дела, возбужденные Павловым и Тюриным, и освободил Исаева, Летуновского, Харитонова и многих других » («Ленинский путь», 14 февраля 1991 года).
Почти дословно пересказав Шакирова, Каратаев от себя добавляет к характеристике Арстанбекова «уклоны» - «умышленно затянуть дела и тем кого-то спасти» (с. 273). И тут же - примерчик. Якобы в  «два тома мужских слез» о деятельности Кустанайского филиала «антисоветской националистической организации» Арстанбеков  предусмотрительно подшил выписку из правдивых показаний чекиста Гумирова, чтобы потомкам легче было установить истину, которую было «ещё опасно муссировать и тем более определять обвинительными документами» (с.281)  самому Арстанбекову. А пока – до торжества справедливости - трём из восьми членов филиала – расстрел, остальным – по 8-10 лет.
Что касается упомянутых Шакировым дел, то «осторожным и вдумчивым» Арстанбековым они были прекращены  уже после того, как сами Павлов и Тюрин попали под раздачу… В силу исповедуемого им принципа «отложенной справедливости».

Ворон ворону
С. Шакибаев и К. Каратаев не единственные, кто  славословит бывшего начальника следственной части Кустанайского НКВД.  В Интернете можно найти статью ещё одного представителя их ведомства, полковника КГБ в отставке  Какена Абенова. В ней он называет А.А. Арстанбекова  «патриархом чекистской службы, который пошел по стопам, своего земляка, прославленного разведчика Шокана Уалиханова». Только с «хорошей стороны» характеризует Арстанбекова бывший председатель КГБ Казахской ССР  В.Т.Шевченко. Тот самый, которому, кстати, как и С. Шакибаеву, если верить К.Каратаеву, Арстанбеков проторил «дорогу личными рекомендациями и приказами на руководящие должности» (с. 275). А ворон ворону, известно, глаз не выклюет…
Есть в статье и цитата из книги Д. Кунаева  "От Сталина до Горбачева".  Бывший первый секретарь Компартии Казахстана в числе «объективных и порядочных» чекистов, «не поступившихся своими убеждениями и совестью», называет  и Аубакира Арстанбекова.
Не хочу копаться в посткустанайских страницах биографии А. Арстанбекова. Может, действительно, хотя и верится в это с трудом, после Кустаная он  стал белым и пушистым. Но на Костанайщине, в моём Карабалыкском районе в частности, его знали совсем другим. И согласиться  с присвоением  имени генерала КГБ колледжу, значит амнистировать бойню 37-го, оскорбить память Койшибая, Кожасеита, Айсы Жангабыловых; Лу Чун Тая и Ди Су Ира; Наума Мироновича Новака, Николая Сергеевича Пекшева, Галима Дощанова и всех тех, кто невинно погиб  пусть и не от рук его самого, то от рук его коллег, соратников, единомышленников. Как только появится вывеска с именем Арстанбекова на дверях колледжа, тут же можно сносить памятник жертвам политических репрессий в райцентре. 

Автор: Иван Найн

Дата: 2010-04-10

Просмотров: 1241