Александр Заяц: «Чает твоей революции мой одинокий мятеж»

            Россия отмечает 70-летие снятия блокады Ленинграда. Семидесятилетие массового жертвенного подвига, не имеющего себе равного во всей истории человечества. На экране - 95-летний блокадник, писатель Д. Гранин в немецком бундестаге, встречающем его стоя.  «Я здесь не как писатель, а как солдат», - говорит Даниил Александрович, поднявшись на трибуну.
И я ловлю себя на том, что своей интеллигентностью, каким-то врожденным что ли достоинством почитаемый мной писатель напоминает мне однополчанина Сашу с такой по- русски яркой, выразительной,  и такой неудобной для склонения  по падежам  русской фамилией - Заяц. Мои ленинградцы – они все такие. На одно доброе, умное лицо, и на один по - сократовски  широкий, крепкий лоб.
Заяц родился уже после блокады. Но блокада жила в его крови, сердце, генах.
Саша был полным тезкой Александра Андреевича Чацкого. Но на этом  общность его с известным литературным персонажем и заканчивалась. «Володе-бунтарю от Зайца - созерцателя», - так подписана им единственная сохранившаяся у меня фотография. Только неизвестно, кто ещё из нас был большим бунтарем. Не на словах, а на деле. 
«Чает твоей революции мой одинокий мятеж» - это строчка из одного из Сашиных стихотворений, написанного, кстати, совсем по другому поводу, точно передает  суть его молчаливого бунта, заключавшегося в личном  неприятии  извращений великих идей Октября 17 года, личного  неучастия в них.
Армейская тумбочка Александра Андреевича Нечацкого, как я окрестил своего друга в повести, была битком набита блокнотами и общими тетрадями малого и большого формата,  исписанными, исчерканными  от обложки до обложки . Заяц всерьез занимался корнями русского слова, готовя, на мой дилетантски - восторженный взгляд, чуть ли не переворот  в филологической науке. Не знаю, после армии мы так и не удосужились найтись, что из этого у Саши получилось, но кандидатскую он защитил. По какой теме, не знаю. В Интернете он значится так: «Специалист по русской литературе ХIХ—ХХ вв., один из ведущих программ "Пятое колесо" и "Преображение" на Петербургском телевизионном канале; кандидат филологических наук».
«Да  тот ли это Заяц? - вправе вы спросить.- Ведь зайцевых фамилий на Руси не счесть!» Уверен – тот. Зайцевых  хотя и много, но такой – один!
Я на всю жизнь запомнил один из запальчивых Сашиных монологов:
- Помнишь, я тебе говорил, что слово «правда» от смысла «править»?  Оказывается, нет. Похоже, здесь два корня: «пра» и «вед». «Ведать пра», то есть то, что было перед. Вникни, «правда» - это знать то, что было перед. Ведать пра.  Иначе, правда – это всегда прошлое и никогда – будущее…
Писал Александр Заяц и стихи. Свои, и своим слогом. Читайте, помня, что автору этих строк было в ту пору от силы 20 лет.

Триптих
1         
Пусть начинается танец!
Ритмом, оркестр, не криви!
Ты поднимаешь восстанье
нашей горячей крови.

Пол, поднимайся и полнись
гулом разгульных подошв!
Лейте ладонями молний
глаз освежающий дождь!

Нам никогда не разбрызгать
радость твистующих рук,
освобожденных от визга
всех кольцевателей мук.
2
Вечер несётся к крушенью.
Голос древнейших пучин
в нас начинает круженье,
речь первозданно звучит.
3
Рок натянул меня луком.
Жгучей стреле не перечь.
Лада любимая, лугом
лей лепоту своих плеч.

Травы льнут к травам и льются…
Ласкою глуби утешь:
чает твоей революции
мой одинокий мятеж.

Словно легонько иголкой,
разум прозреньем пронзи:
мы – солнцевания сколки
в сизом сиянии зим.

            ***
Хотелось дать работу пальцам.
И (всё равно, когда и где)
всё простирать… Ночь протрепаться
и прохрустеть под ветром день.
Обледенеть после мороза.
Опять оттаять до костей.
Прогладить всё и вся… И росло
улечься в жёсткую постель.
И миг спустя, заснуть спокойно.
Как в детстве. Позабыв про муть.
Без сновидений и окольных
звучаний. Замертво заснуть.

            ***
И мысль о смерти не пугает,
и о бессмертье - не томит.
Уже усердствует другая
над МИД моим и МВД.
И, заглушая отголоски
тех ранних – ниточки в судьбе –
препровождает меня в плоскость
тахты мой верный КГБ.

Стихи, как видим, своеобразные. Не без иронии. Но есть у Александра  вполне серьезные стихи. Вовсе небезопасные для автора в послеоттпельные заморозки. Вот одно из них…

Радищев с Русью говорит.
Давно нет станций тех почтовых.
И претворено взор горит.
И сожалительное: «Что вы…
У вас любимая жена. Семья. Все любящие дети.
Вы обеспечены, чего желать ещё на этом свете?!»
Но совесть… Лишь в тебе вина
всех уготованных под дроги.
Его дождался первый наст.
Ненастье после той дороги.
Признанье. Книгу издавать
для восьмиклассников лишь будут
и чтенье на дом задавать
в отрывках: столь язык запутан…
И больно, что не превзошли
вы нашу ясность изложенья.
Спокоен может быть Главлит:
не многих ум подвержен жженью.
Ещё горячие листы
отдельных глав, абзацев, строчек.
«Торжок»…. Горят. И не остыть.
А вместе с ними – страшный очерк –
почти 180 лет с тех пор прошедшие.
И зримей сегодня их далекий свет,
и современность зимней-зимней
не раз покажется…  И наст,
и даже худшие ненастья,
и содержанья новизна.
И к судьбам прошлого причастье.

                                                                       1967 -1968 гг
Вступление и подборка стихов Владимира Максименко

Автор: Владимира Максименко

Дата: 2014-01-30

Просмотров: 734