Закаленная сталь, или Гвардейская спайка
ХАМЗА И ЕГО ОДНОПОЛЧАНЕ

          «Мусабеков Хамза.  Родился в 1918 году. Осенью 1941 года ушел на фронт. Имеет награды: ордена Красной Звезды, Отечественной войны 2 степени, медали «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», Маршала Советского Союза Жукова Г.К., две юбилейные медали. После войны женился, воспитал троих детей. Работал в Магнайском МТЗ рабочим. Долгие годы работал зам.директора Магнайского совхоза. В 1978 году ушел на заслуженный отдых. После продолжительной болезни скончался».
Смешанные чувства овладели мной, когда на сайте областной «Книги памяти» наткнулся на эти строки. С одной стороны – хоть что-то, а с другой – какая-то укороченная память получается. Масса неточностей… Что, к примеру, означает аббревиатура «МТЗ». Осенью 1941 года Х. Мусабеков не «ушел на фронт», а уже вовсю  воевал… Где две его медали «За боевые заслуги»? До того, как стать заместителем директора, Мусабеков сменил несколько должностей…
Впрочем, с послужным списком у дорогого моего Хамзы всю жизнь были какие-то
нелады. Даже неприятности. Я, к сожалению, тоже не силен в его биографии. И настоящее повествование тоже не целиком прояснит (да и цели такой не ставилось), а лишь только слегка приоткроет следующие её пункты. Мусабеков жил и учился в детдоме. После него и впрям мог работать в Магнайской МТС. В Красную Армию он был призван в 1938 году. Участвовал в Финской войне. Война с немецкими фашистами застала  Хамзу   в Прибалтике. Судя по  всему, сверхсрочником. Так как он уже был женат, жил, по-видимому, не в казарме, пользовался свободой передвижения. В 1943 году, после соответствующих курсов,  ему было присвоено звание лейтенанта. С двумя маленькими звездочками на погонах он, похоже, и демобилизовался.
Сразу после войны в районе жили и трудились около трех тысяч фронтовиков. Батальон. К 40-летию Победы их количество уменьшилось почти вдвое. Многие из них имели куда больше боевых наград, чем Мусабеков. И общественная  активность тоже  была присуща многим из тех, кто остался в моей памяти, кто дорог мне по сей день.
И всё же Хамза Мусабекович Мусабеков на особом счету. Прежде всего, потому, что такой обширной переписки с однополчанами, как он, не имел больше никто в районе. Да, наверное, и в области. В папке, которую он оставил мне на хранение и изучение – около 250 писем от семи десятков однополчан. Еще, примерно, такое же количество имен в них упоминается. Ещё два десятка писем из совета ветеранов дивизии и различных музеев. Плюс десяток газетных вырезок. Да ещё одну, столь же пухлую папку Хамза Мусабекович сдал в архив.
Мало того, что Хамза Мусабекович познакомил меня со своей перепиской. Я сам с его подачи стал участником её, в трудный для Хамзы час обратившись к его друзьям с просьбой помочь боевому товарищу. И они откликнулись. Помогли. Чем сразу стали для меня  и ближе, и дороже.
Героическим воинам  88 гвардейского стрелкового полка 33 гвардейской стрелковой Севастопольской ордена Суворова дивизии, однополчанами которых мне бы хотелось быть, и посвящается это документальное повествование.
А эпиграфом  к нему пусть станет стихотворение  «Доверие»  Евгения Баранова, которое друг мой Николай Петрович Миронов поместил в своем самиздатовском журнале «Шомпол» 

ДОВЕРИЕ
Стрелянные, шедшие в огне,
И сейчас еще бывают люди,
Что, не забывая о войне,
Мерками войны о дружбе судят.

Те, кому за жизнь пройти пришлось,
Все пути от ада до рая,
Дружбу – так уж в жизни повелось -
Самым – самым трудным проверяют.

И солдаты тех далеких пор
Пышным фразам верят очень редко,
И звучит, как смертный приговор:
- Я бы не пошел с тобой в разведку!

Значит, человек, не став бойцом,
Может ночью струсить в карауле,
Может оказаться подлецом
Там, где подлость пострашнее пули.

Ну а если, дернув за рукав,
И чуть-чуть смущаясь фразы этой,
Скажет: - Я с тобой хоть в тыл врага!
Большей нежности на свете нету…

В небе звезды колкие зажглись,
И гудят от напряженья ноги,
И солдат вам доверяет жизнь,
Ну-ка вдумайтесь, как это много!

Люди, дружба породнила нас,
Я готов идти в любые дали,
Я хочу, чтоб в самый трудный час
Вы меня с собой в разведку взяли!

            1. «Я – ХАМЗА!»

«Дивишся на цього чоловiка i запитуеш себе: як вдалося йому, що стiльки пережив  i бачив, не зачерствiти душею i зберегти таку чисту вiру в добро, вiру в людей», -  эти строки  из статьи «Вiрою в еднiсть»» А. Багряна, опубликованной  газетой  «Нова Каховка», 4 жовтня 1990 года, надеюсь, понятны и без перевода.
Действительно Хамза Мусабекович Мусабеков, мой незабвенный Хамза всю свою жизнь был молод сердцем и открыт душой.  Неравнодушен к чужим болям и обидам.
Чего, к сожалению, не скажешь о некоторых его земляках, видевших в Хамзе выскочку, зазнайку, даже корыстного человека. В Новотроицке, где он жил все свои последние годы, отношение к Мусабекову было, скажу так, прохладное. Может, потому что  обывателей, живших по принципу «моя хата с краю, ничего не знаю», пугала его социальная активность? Не знаю. Только Хамзе  действительно все было надо, до всего было дело. 
С Хамзой  Мусабековичем познакомился сначала заочно, по телефону. Наверное, где-то уже на первой неделе работы в редакции.
- Я –Хамза! Здравствуй, Владимир Иванович. Как дома? Как дети, как мама? 
Поводы позвонить в редакцию у Хамзы  бывали разные. Только теплое вступление всегда оставалось неизменным.
Вот, пожалуй, и все, что мог бы добавить сегодня к заметочке Н. Кравченко, моего  предшественника в кресле заместителя редактора, опубликованной в районке 4 мая 1965 года, накануне Дня печати.

            АЛЛО!  РЕДАКЦИЯ!
В редакции раздается телефонный звонок. Со второго отделения Станционного совхоза тов. Мусабеков передает по телефону очередную экстренную информацию: о ходе полевых работ или о собрании, на котором обсуждались итоги пленума ЦК КПСС, о митинге в мастерской или на фермах отделения по поводу очередного сообщения ТАСС о полетах наших космонавтов, и многое другое. Бухгалтер отделения Хамза Мусабеков вот уже много лет является активным сельским корреспондентом нашей газеты. Ни одно явление из жизни совхоза, села не проходит мимо зоркого глаза селькора.
Главная тема его статей и информаций – это люди: Рабочие мастерских, механизаторы, скотники, доярки, учителя, врачи, работники учреждений культуры. В заметке о совхозном фуражире он подчеркивает, что от этой казалось бы незначительной должности зависят состояние общественного животноводства, расход кормов, исход зимовки. Фуражира Моисея Константиновича Гевела рабкор называет хозяином. И это так. Зимовку скота совхоз провел хорошо.
На следующий день он сообщает о том, как к весеннему севу готовы семена. Тов. Мусабеков побывал на зерноскладах, поговорил с людьми, написал об их работе. И так день за днем. Рабочему корреспонденту в совхозах есть до всего дело. Его интересуют и снегозадержание, и рост надоев молока, и работа местного комитета профсоюза и деятельность совхозных рационализаторов. В обстоятельной информации о профсоюзной конференции тов. Мусабеков рассказывает о том, как резко критиковали деятельность рабочего комитета делегаты конференции.  
Более пятидесяти информаций, статей и других материалов прислал и сообщил редакции в этом году активный селькор тов. Мусабеков. Редакция газеты поддерживает его, дает задания, поручает расследование материалов. В день выборов тов. Мусабеков, например, передал первую информацию в 8 часов утра. В ней он подчеркивает активность советских людей, и возросшую сознательность. В своих материалах тов. Мусабеков, как член большого коллектива хлеборобов, радуется их успехам, тяжело переживает неудачи. В достижениях коллектива он видит частицу своего труда, в неудачах – свой недосмотр…

2. ОНИ ЖИЛИ ОДНОЙ СЕМЬЕЙ И ПОСЛЕ ВОЙНЫ 

НЕОБХОДИМЫЕ ПОЯСНЕНИЯ
Признаюсь, телефонное сотрудничество с Хамзой у сотрудников редакции   получалось куда лучше, чем эпистолярное. Вживую понять его было легче, чем на письме. Всегда можно было переспросить. Тем не менее, Хамза не только активно сотрудничал с газетой, но и активно переписывался с однополчанами. Только в папке, которую он мне когда-то передал, как уже говорилось, свыше трехсот посланий, большинство из них -непосредственно от друзей-фронтовиков!
Это сколько же нужно было написать самому, чтобы получить такое множество  ответов! 
Инициатором переписки обычно был сам Хамза. Начиная где-то с конца 70-х – начала 80-х годов, то есть с выхода на пенсию, Хамза настойчиво искал, и одного  за другим по самым различным каналам находил однополчан, и писал, писал, писал. Ему было неважно, знал или не знал того, кому писал, лично. Куда важнее было, что он – однополчанин. А значит - друг, товарищ на всю жизнь, брат. Не меньше!
Ежегодно из Новотроицка по десяткам адресов отправлялись поздравительные открытки и письма,  в которых Хамза рассказывал о себе и просил поделиться не только фронтовыми воспоминаниями, но и всеми печалями и радостями  послевоенного бытия. Недоумение у тех, кто нежданно-негаданно получал послания Хамзы, быстро сменялось неподдельной радостью. Не забыт, помнят! И садились за ответ, и обижались, когда письма от Хамзы задерживались.
Интересна, сама за себя хорошо говорящая особенность оформления писем Хамзой. Он всегда в начале письма обращался не только к однополчанину, но и к его жене, детям, родным, примерно так: «Здравствуйте, дорогой имярек,  Ваша супруга, дети и родственники с приветом Хамза и Кульбарам…». Далее шел рассказ о дорогах войны, затем о том, как и чем он, Хамза, его супруга, его дети  живут сейчас. А заканчивалось каждое письмо самыми добрыми пожеланиями однополчанину и всем членам его семьи от него самого и его жены Кульбарам Курганбековны, которую друзья порой величали на русский манер Катей.
У меня сохранилась поздравительная открытка Хамзы, которую я ни в какие архивы и музеи, конечно, не отдам. Привожу её как образец, своеобразное клише его посланий, с сохранением грамматических и орфографических особенностей. Хамзе и его товарищам стыдиться нечего! Не до «академиев» было.
«Дорогой Владимир Иванович Максименко. От всей души поздравляю наступающий праздником 40-й годовщине со дня Победы советского народа над фашистской Германией. Дорогой Владимир Иванович Ваши ратные и трудовые подвиги будут вдохновлять грядущие поколения. Это сделал твой отец и мать. Желаю Владимир Иванович тебе, маму, жену, сестру и детей всем вам была всегда радость здоровья долго летие и чистого неба Вам всем. Еще раз желаю мирного Вам неба, теплого вкусного Вам хлеба, чисти воды и не капли беды. От всего сердца благодарим за все семья Мусабекова. Хамза. Кульбарам. Булат, Ермек, Сауле их дети Ирипа, Ермек 2, Булат 2, Гуличка, Ермек 3. Этот праздник целую и обнимаю дорогой Владимир Иванович».
Примерно такую же  манеру письма вскоре стали использовать практически все из друзей Мусабековых, с кем Хамза и Кульбарам состояли в многолетней  переписке.
Например, все письма Алексеева Хамзе трогательно подписаны – «Я и Зоя». От своего имени и имени супруги подписывали письма  Владимир Максимович Никлонский и   Алексей Евдокимович Урядов,  Иван Тимофеевич Дорошенко. После двух-трех писем, каждый  участник переписки знал не только поименно каждого члена семьи адресата, но и состояние его здоровья, чем занимается, каких успехов достиг.
Словом, благодаря Хамзе Мусабековичу, бывшие воины 88 гвардейского стрелкового полка 33 гвардейской стрелковой Севастопольской ордена Суворова дивизии  жили поистине одной семьей и после войны.

Несколько слов о дивизии и полку, в составе которых воевал Хамза с друзьями. Дивизия была сформирована на базе, как сейчас говорят, элитных подразделений  3 воздушно- десантного корпуса. Наверно, именно поэтому, как подчеркивается в выуженной мной в Интернете истории части, «личный состав дивизии был как на подбор, особого склада, молод».
Сразу же после переформирования дивизия была брошена  под  Сталинград. С июня до октября 1942 года дивизия входила в состав 62-й армии. Вскоре оказавшись в окружении у станицы Чернышевской, она продолжала  героически сражаться. Только в течение 21 июля  88-й гвардейский стрелковый полк отбил 3 яростные атаки немцев, уничтожив до батальона пехоты и 20 танков. Станица Чернышевская, село Калмыково неоднократно упоминается в переписке однополчан, для многих из которых война именно здесь и окончилась. Бойцы стояли буквально на смерть. От всей дивизии «как на подбор» осталось только 380 человек.
Пополнившись осенью 1942 в тамбовских лесах комсомольцами-добровольцами Тамбовщины и моряками с Тихого океана и Амура, в декабре того же года дивизия вновь оказалась на Сталинградском фронте, теперь уже в составе  2-й гвардейской армии. Наши части противостояли рвавшимся на помощь окруженному Паульсу войскам Манштейна.  В тяжелых, кровопролитных боях 33-я гвардейская стрелковая дивизия, показав образцы мужества и героизма,  захватила плацдарм на западном берегу Дона. Обеспечив тем самым переправу крупных сил армии на западный берег реки, под  Сталинград.
Не меньше крови было пролито полком и дивизией в боях за Крым, Севастополь, Донбасс, Белоруссию, Прибалтику, Восточную Пруссию.   При штурме Кенигсберга силами дивизии было уничтожено 4517 и пленено 10461 немецких солдат и офицеров. Было захвачено - около 300 танков, самоходных и других орудий, 137 минометов, 578 пулеметов, 14855 винтовок и автоматов, 1359 автомашин, 296 мотоциклов, 4135 велосипедов, 21 радиостанция, 12 артиллерийских и 13 продовольственных складов.
Трое из семи командиров полка были удостоены звания Героя Советского Союза.
Почти все полководцы сами были или ранены или контужены, а первый командир 88 полка Евдокимов Петр Васильевич пропал без вести в июле 1942 года где-то боях под Чернышевской.
Составы  батальонов полка менялся практически после каждого крупного боя. Погибших и раненых сменяли  другие воины.  Очень немногим бойцам и офицерам, воевавшим в полку с первых дней,  посчастливилось  пройти через это кровавое месиво живыми и невредимыми. В их числе и Хамза Мусабекович Мусабеков, хотя контузии и ему, помнится,  не удалось избежать.

У каждого из тех, с кем переписывался Хамза, были свои сроки войны. Многих из них «повыбило железом» из боевых порядков задолго до Победы. Почти каждый был ранен или контужен. Порой – по несколько раз. Половина, а то и две трети  друзей Хамзы – вернулись с фронта инвалидами, или стали ими, вследствие полученных ран и контузий, после войны. Но, если и впрям можно было зачеркнуть бы всю жизнь, да сначала начать», уверен, почти все однополчане Хамзы, даже зная о своих судьбах, ранениях, контузиях, прочих неисчислимых бедах и потерях,  всё равно бы согласились повторить её.
Это были люди, как сталь. Самым крепчайшим образом  закаленная сталь.
Оставаясь русскими, казахами, украинцами, евреями, каждый из них одновременно  был ещё и советским человеком. В первую очередь – советским человеком. Именно эта общность на фундаменте нынче оплеванных, освистанных  советских, коммунистических идеалов, что бы и кто бы не говорил обратное, и обеспечила нашу Победу в той страшной войне.
«Я вспоминаю сейчас, какое у нас тогда было братство фронтовое, - писал мне 30 января 1991 года Леонид Андреевич Калимбет. – Ни малейшей разницы не было между национальностями.  Все жили одной семьей. И когда мы встретились с Хамзой Мусабековым почти через 40 лет в Севастополе, мы с ним обнялись.  И целовались, и плакали, как родные братья.  Так почему же сейчас такая межнациональная вражда? Мы тогда делились последним сухарем, перевязывали друг другу раны, и никогда не спрашивали, кто ты – русский, армянин, украинец или казах. А теперь…»
Да и вторую Победу – послевоенное Возрождение фронтовики, в том числе и ветераны 88 гвардейского полка, тоже смело могут записать в свой актив. Никто им светлый мирный день не преподнёс на блюдечке с голубой каемочкой.  Инвалид первой группы Ефим Дмитриевич Баранов, безрукий, с «побитыми » ногами и черепом, докладывает Хамзе: « Пока чувствую себя ничего. Каждый год ездю а госпиталь. У меня свой дом. Я его построил в 1954 году»
Гордость за  свой вклад в Победу в письмах - рядом с гордостью  за послевоенный порядок и благополучие, как в собственном доме, так и во всей огромной стране. Хамза вместе с письмами нередко отправлял однополчанам районную газету, и перечитывалась она, как правило,  от заглавия до исходящих данных  петитом на последней странице. А потом вместе с приветами членам семьи Хамзы передавались теплые пожелания и его односельчанам, работникам полей и ферм.
Фронтовики, труженика тыла лихой годины  были тем каркасом, на котором, собственно,  и держалось советское общество. Чем дальше, тем больше это понимаешь. Поднять бы сейчас, воскресить тех  чудо-богатырей. Но не поднимешь, не воскресишь. Остается только память. И как икона, и как образец для подражания.

Ещё в далеком теперь 1984 году собирался написать о войне и боевых друзьях один из командиров 88 гсп Ефим Иванович Мандрыкин. Просил своего бывшего адъютанта помочь  ему в сборе материала.  И Мустафа-Хамза, приняв просьбу, как приказ, вступал в переписку всё с новыми и новыми однополчанами», или «однополченцами», как он сам называл фронтовых побратимов.
В 90-х, когда этого неугомонного человека постепенно стали оставлять силы, часть своей огромной переписки он передал в районный архив. Предупредив, остальное донесу я. И вот уже два десятилетия несу. Не потому, что забыл. Просто не было времени залезть в наследство Хамзы Мусабековича , посмотреть на него свежим глазом,  хорошенько во всем разобраться.
И вот это время настало. Бросив, отложив всё, я открыл папку Хамзы. И понял, что просто так с ней не расстанусь. И  ограничиться «писюлькой» перед сдачей в архив будет просто стыдно. Сам же себе потом не прощу, что так обошелся  с людьми, переписка которых оставила столь яркое, незабываемое  впечатление, что мне даже захотелось тоже стать в их ряды. Не мог я забыть, конечно,  и тех  добрых слов и пожеланий, что высказали  мне  гвардейцы 88 полка в 1987 году, когда я заступился за их товарища…
«Низкий поклон Вам, Владимир Иванович. Помогите Хамзе… Скоро праздник Победы. Примите наши сердечные поздравления, добрые пожелания крепкого здоровья, радости в жизни, успехов в труде.  Бывший гвардии старший сержант 88 гвардейского стрелкового полка Александрова Лидия Ивановна».
И привожу я эти трогательные величальные строки совсем не потому, чтобы  показать, какой я растакой. А потому, чтобы узнали прочитавшие повествование, что жила – была, воевала  такая Александрова Лидия Ивановна, гвардии старший сержант 88 гвардейского стрелкового полка, ответственный секретарь Ленинградской группы ветеранов 2 гвардейской Армии.
Со мной, кстати, служил ленинградец Гера Александров.
Так и хочется спросить, не Ваш ли  сын, Лидия Ивановна?

            Так родилась эта небольшая документальная повесть. 


ИЗ ПИСЕМ ХАМЗЕ

Г. Карташов, г. Львов
Многие из тех, кто шел одними фронтовыми дорогами, воевал на одном участке фронта, нередко узнавали об этом только после войны. Вот  и Хамза с Карташовым, находясь в одно и то же время в Каховке, в составе одного полка,  узнали  о том лишь в процессе переписки.        
«Помнить, честно говоря, я Вас не помню, а Вы меня - тем более, - признавался Г. Карташов в одном из своих писем, - я был рядовым и в среде офицеров не вращался». Рядовой, то рядовой, но этот рядовой, тем не менее, занимал сержантские должности командира отделения, санинструктора, санхиминструктора батальона, старшины роты.
Вот несколько эпизодов боевой биографии Г  Карташова.
«Мне неоднократно приходилось ходить вместе со взводом полковой разведки в разведку с целью захвата языка (в том числе, и по скользкому льду Днепра), а также ходить вместе со снайперами на охоту…
В Каховке, как санинструктору,  мне приходилось вести борьбу с завшивленностью. Хорошо помню, как мне было поручено организовать баньку всему батальону, чтоб хорошо прожарить вшей. Для их выпаривания мы использовали трофейные бочки, а для бани несколько хат с русскими печами. Мы так хорошо парились и жарились, что одна из бочек с теплыми вещами и бельём чуть не загорелась. Но, как говорится, бог миловал.
После Каховки наша дивизия пошла на Сиваш, освобождать Крым. Я хорошо помню гвардейские марш-броски по 60-80 километров в сутки, да ещё в зимнее время…
В Севастополе нам тоже было несладко. Все лошади пали. Подвозить боеприпасы и продовольствие было нечем. Доедали «НЗ», и тот вскоре кончился. Холода, морозы, ветры, снегопады, а обогреваться нечем. Выкопаешь окоп, а он через некоторое время заполняется водой.
В ночь с 27 на 28 марта 1944 года выпал такой снег, что немцы с румынами вместе с нашими прекратили артиллерийскую перестрелку и стали откапывать своих бойцов. Засыпало в окопе и меня. Вытащив едва живого с обмороженными руками и ногами, отправили в медсанбат.  Днем 28 марта немецкая авиация разбомбила его. Было много убитых и раненых, как среди бойцов, так и среди медперсонала. Меня контузило, и я оказался в госпитале в Мелитополе. После излечения в свою гвардейскую часть уже не попал. По состоянию здоровья меня признали ограничено годным к нестроевой службе. Но после долгих хлопот мне удалось добиться назначения в строевую часть».
В составе 33 мото-штурмовой Краснознаменной Севастопольской, орденов Кутузова и  Суворова бригады Г. Карташов  дошел до Праги. 25 октября 1945 года он был демобилизован «по ранению, контузии и др. болезням, связанных с пребыванием на фронтах». Год проработав секретарем РК ЛКСМУ Каменно-Днепровского района Запорожской области, был направлен на работу в органы МВД, в которых и находился с 28 ноября 1946 года по 1 апреля 1972 года.  Был отправлен в отставку по болезни в чине майора. Инвалид 2 группы.
По той причине, что в 88 стрелковом полку прослужил немного,  да и «писать стал неважно, допуская пропуски букв, слов, делаю грамматические ошибки», Г. Карташов в первом же письме объявил переписку с Хамзой нецелесообразной. Однако, благодаря настойчивости Хамзы, продолжавшего ему писать, слать поздравительные открытки к праздникам, переписка продолжилась. С военных тем однополчане перешли на мирные. Рассказывали о себе, своих семьях, здоровье. Интересовались, не могут ли чем помочь друг дружке.
По достоинству оценил Г. (Иванович) Карташов огромную переписку Хамзы.      «Дорогой, Хамза Мусабекович. Вы замечательный человек. Дай Вам бог здоровья и сил. Вы любите людей, своих фронтовых однополчан, и находите время со всеми нами (более 20 человек!) переписываться. Спасибо большое Вам», - писал он в одном из писем..
А вот строки из другого письма: «Дорогой Хамза! Я всегда рад, когда получаю от Вас письма.  Я очень рад им и благодарен Вам. Они меня воодушевляют, дают мне силы и приносят радость в мой дом, вселяя надежды на продолжение моей жизни».
Понятно, такие слова, такая оценка дорогого стоят.
…Скажу, если ещё не говорил,  Г. Карташов был прикован к постели («Принимаю пилюли до 20 шт. в день да плюс уколы. Пока сдвигов нет.  Болезнь продолжается. Она мне очень надоела»)
У меня сохранилось 10 писем и одна телеграмма Г. Карташова. Дат в большинстве из них нет. Скорее всего, переписка продолжалась с 1981 по 1985 -1986 годы.

Урядов Алексей Евдокимович, г. Ворошиловград
Я чувствую, что за эти годы ты нас успел позабыть, а потому кратко напомню. В октябре 1943 года я прибыл в 88 гв. полк, когда вы занимали оборону в Малой Каховке.  Со мной прибыла Мария Нестерова, которая все время была телефонисткой. На должность ПНШ-5 я попал случайно… Дружил я в полку со всеми, а особенно с ПНШ-1 Сухарьковым, о судьбе которого до сих пор ничего не знаю.
Я не раз участвовал во встречах с ветеранами дивизии… При поездках очень хотелось встретить тех, кого я непосредственно и близко знал. Наконец мне повезло. В Скадовске встретил Сашу Сегала, Калмыкова (ныне умершего) и бывшего радиста Павлика Главнего…Переписываюсь со многими, в том числе и с Манштейном, который изменил фамилию и стал Герасимовым…
Служил до 1960 года. Был уволен в связи с известным тебе сокращением на 1 млн. 200 тыс. в звании подполковника. Вырастили с Машей дочь и сына. 18 мая мне исполнилось 64 года. Всё также худощав, поседел. Продолжаю работать. Мария моложе, но по здоровью чувствует себя значительно хуже.
Сохранилось 2 письма 1982 и одно 1985 годов.

            Калимбет Леонид Андреевич, Херсонская область.
9 мая 1984 года будем отмечать 40 лет освобождения Севастополя. 40 лет – только подумать… Тогда тоже был май, цвели цветы и сады, а наши товарищи погибали….
Очень помню, как недалеко от ст. Бельбек вражеская мина угодила в наших товарищей. Погиб командир роты ПТР, фамилию не помню, по-моему Бабаев, казах или узбек. Лейтенанта два ранено: командир взвода автоматчиков Румянцев, фамилию другого не помню. Ещё много было тогда ранено наших солдат. А нам значит судьба остаться живыми… Пусть наши будущие поколения будут такими, как вы, дорогой Хамза. Я вас помню, как смелого, энергичного фронтового офицера…
Мой сын и племянник видели тебя, когда мы здоровались с тобой в Севастополе. А тебя мне указал разведчик Ваня Дорошенко, с которым бы брали «языка»…
Помню, а ну, вспоминай тоже, шли мы по Литве свернутой колонной. Кто-то взял в плен немецкого капитана и русского в немецкой форме. Мы ещё его расспрашивали, добровольно ли он немцам служил, или насильно…
Я с гордостью смотрю на фотографии земляков своего однополчанина, горжусь, что в вашем совхозе есть заслуженные труженики: животноводы, механизаторы. Передай мой привет Кинескуль Ещановой. Разделяю твою радость от встречи с Е.И Мандрыкиным…
А я живу всего в 30 км от того плацдарма, где мы были на Сиваше. С работой кончаю, буду дома хозяиновать.  Сейчас хозяйство почти не держу, нет надобности. Нам с женой хватает на жизнь денег. Потому не утруждаемся. Есть огород, несколько фруктовых деревьев, две собаки и три кошки – вот и всё хозяйство наше. Дети на отделе. Живут неплохо.
… Я влился в 88 гсп в 1943 году под Каховкой, в полковую роту автоматчиков. И воевать мне пришлось наполовину меньше, чем Хамзе. Но и мне хватило ужасов войны.
…  12 апреля 1944 года нашей роте был дан приказ отрезать немецкий отступающий обоз в количестве 150 повозок, которые прикрывали два легких танка. По пути мы взяли одну деревушку, захватив в плен немецкого офицера с водителем на легковом автомобиле. Возле пленных находилось несколько наших солдат и офицеров. И тут мина прямым попаданием угодила в машину, поразив всех стоявших вокруг неё. Погибли и немцы,  и наши ребята, шесть или семь человек. Погиб ст. лейтенант, командир 3 взвода (фамилию не помню), погиб мл. сержант Кирюшин, а командир роты Шишов был тяжело ранен. С тех пор мы ничего о нем не знаем, а хотелось бы. Геройский был командир.
Так как я живу около Крыма, то наши ребята – автоматчики, в частности командир роты Румянцев А.К. просили, чтобы я отыскал то место, где погибли наши ребята. Мне удалось это сделать. По ходатайству совета ветеранов 33 гсд на месте захоронения наших ребят построен памятник. У него мы и встретились на День Победы в 1988 году. На встречу были приглашены также родственники погибших.
А после боев за освобождения Крыма мы не досчитались командира роты Румянцева вместе с командиром роты ПТР старшим лейтенантом Бибаевым, казахом…
Передайте братский привет (письмо было адресовано мне) Хамзе Мусабекову, его детям, внукам и землякам от нас, украинских братьев.
Сохранилось 4 письма. Скорее всего, 1984-1986 годов. И ещё одно, 1991 года, написанное мне по просьбе Хамзы. Дескать, я хочу «что-нибудь узнать и написать о 33 гсд».

Василий Сергеевич Фролов, Ворошиловградская область
Дорогой, Хамза! Мы знали друг друга  по фронту.  Ты был адъютантом командира полка, а я помкомвзвода в полковой роте ПТР. Командиром нашей роты был ст. л-т Биболов, тоже казах, и ты его хорошо знал. 4 мая 1944 года на Мекензиевых горах одной миной его убило, а меня ранило…
Конечно, всего не опишешь. Но помнишь случай, когда вас: командира полка Корида, тебя и ещё кого-то из офицеров, когда вы на «Виллисе» ехали впереди полка, чуть не убили власовцы? Они вас обстреляли, подбили машину. А ты прибежал к колонне полка. Посадили роту автоматчиков на машины с пушками и придавили власовцев так, что их командир попал к нам, и ты по приказу Кориды шлепнул его.
Или, может, помнишь, когда под Каховкой наша рота привезла здоровенную бочку вина. Маленько лишку выпили, и наш старшина перестрелял у узбека-переселенца почти всю худобу? А Корида рассвирепел. Забрали у нас вино, а старшину арестовали, посадили в яму в комендантском взводе, а потом всё же простили?
… Был в апреле в гостях у Мухарбека Бритаева в Осетии. Встретились с ним через 37 лет.  Собираюсь ещё поехать – все время зовет. Ну а гостеприимство кавказское, я думаю, ты представляешь…
Я, как и ты, уже на заслуженном отдыхе, но ещё работаю. Семья небольшая. Сын женат, есть внучка. Живет отдельно. Дочь живет с нами, учится в пединституте. Она приезжала со мной на встречу в Севастополь. Помнишь, когда ехали на кладбище, ты посадил в автобусе её рядом с собой?
Сохранилось 4 письма 1984 года.

            Александр Гаврилович Михайлов, г. Гвардейск
В октябре 1942 года после излечения в госпитале я был назначен в 88 гвардейский стрелковый полк на должность адъютанта начальника штаба батальона. Сейчас я не помню даже фамилии командира батальона, а вот заместителя его капитана Серебрякова Николая даже через 38 лет узнал бы, своего помощника, лейтенанта (фамилию не помню), тоже узнал бы.
Командиром полка был подполковник Козак, ходил в кожаном пальто (говорили, что из летчиков). Часть формировалась в лагерях неподалеку от гор. Котовска. Бывал и в Котовске – возил на поезде батальон в баню…. В середине декабря 1942 года наш полк вошел в бои. И в это время я получил от родных письмо о гибели моего брата Николая, летчика. Я написал рапорт командиру полка о переводе или в роту автоматчиков, или в разведку…  В ночь на новый 1943 год я участвовал в поиске. Было нас 11 человек. В 4 часа утра 1.1. 43 г. я был тяжело ранен в голову (осколок в центре мозга по сей день). Попал в санбат, а потом госпитали городов Ленинска, Ульяновска, Саратова, Соль-Илецка, Оренбурга. Сейчас инвалид 2 группы.
Тебя я не помню. Но если ты подробно опишешь все, то не исключено, что и вспомню.
Александр Гаврилович Михайлов к тому же был комсоргом полка.  «Я с ним знаком, - отмечает Г. Карташов. – Он нас собирал на совещания, когда я был комсоргом роты».
С А. Михайловым Мусабеков активно переписывался, начиная с апреля 1981 года. А в январе 1986 года ему пришло письмо от супруги однополчанина. Она сообщала о смерти Александра Михайлова от рака.
«Он очень хотел жить, при встрече с друзьями все время плакал. Накануне смерти стал дедушкой, народилась 19 августа первая внучка. Очень хотел её видеть, но не пришлось. Все время собирался сообщить об этом друзьям: пусть знают!
Получили новую квартиру. Очень хорошая. Саше очень нравилась. А пожить не пришлось. Может быть, придётся быть в наших краях, очень рада буду встрече.
С уважением к вам А. Власова».
А.М. Власова продолжала слать поздравительные открытки Мусабековым вплоть до начала 90-х годов.

Баранов Ефим Дмитриевич, г. Лепель.
Дорогой однополчанин!
Я очень рад, что получил от Вас открытку.
В настоящее время не работаю. Я инвалид 1 группы. У меня нет руки по плечо, побиты обе ноги и порезан живот. И побит на голове череп. Но пока чувствую себя ничего. Каждый год ездю в госпиталь.
У меня свой дом. Я его построил в 1954 году. Он мне обошелся в 20 тысяч, на те деньги. Двое детей. Они живут в одном городе со мной, но у них свои дома.
У нас с продуктами очень тяжело. Нам, инвалидам, на месяц отпускают только 2 кг мяса за деньги. Выходит, мы ничего хорошего не завоевали.
…Я тебя очень прошу, не оставляйте меня, Пришлите мне письмо или открытку о встрече однополчан. Я всегда приеду.
Большое спасибо за Вашу хорошую память и Ваше чуткое отношение к нам, фронтовикам. Мне очень хочется с Вами встретиться и повидаться на старости лет. Вспомнить наш боевой путь…
Приезжай ко мне в гости. Я буду очень рад нашей встрече. Еще раз крепко жму твою руку и крепко целую своего однополчанина. Пиши, не забывай.

            Магамедов Ахья, Дагестан
Во 2-ю мин. роту 2 гв. батальона 88 гв. полка я попал под Котельниково, 
в конце 1942 года. В наступательных боях на Миусе был ранен первый  раз, лежал в госпитале. Через месяц опять попал в свой полк и свой батальон. В августе 1943 года пошли в генеральное наступление. С сильными боями дошли до Каховки. Тут был у нас командир батальона – молодой капитан, ходил в черной шапке-кубанке. Я забыл его фамилию, но ты. Хамза, его, наверно, помнишь. Его ранило на Сиваше. Командиром нашей роты был ст. лейт. Смирнов, его тоже ранило под Севастополем…
5 мая 1944 года во время штурма Севастополя меня тяжело ранило в грудь. Еле вынесли, и я долго лежал в госпитале.   Вернулся домой инвалидом 2 группы. Начал работать учителем в школе. Окончил университет, стал директором средней школы.
Сейчас на пенсии, живу в родном селении. У меня свой дом, хозяйство. Как и у тебя с Кульбарам, нас с женой Фатимат большая семья. Два сына, три дочери и уже большие внуки.
Очень прошу, вспомни фамилию командира второго батальона.

            Герасимов Евгений, г. Москва
Дорогой Хамза Мусабеков, спасибо, что не забыли меня. Я помню Вас. В Литве, в районе реки Дубиса мы фотографировались на общей карточке. На ней рядом со мной мой заместитель по строевой части Галиниченко, по политчасти – майор Нетреба, начальник штаба полка, майор Циркин и др. Это дорогая для нас память по тяжелым боям против танковой дивизии «Великая Германия» и других фашистских частей.
Позже, в боях в Восточной Пруссии недалеко от города Кенигсберга, я был ранен. Вернувшись из госпиталя в штаб армии, был назначен командиром 6-го гв. Севастопольского полка 2-ой гв. Таманской дивизии… После Победы Таманская дивизия была переведена в Москву, где я продолжал служить на своей должности. Затем – военная кафедра в институте и МГУ. После увольнения продолжал работать в комитете содействия райвоенкомата, где много дел…
В 1978 году отпраздновал с женой Клавдией Марковной золотую свадьбу. А в этом году был у старшего сына Евгения в гор. Иванове, где праздновали его 50-летие. Средний сын Игорь служит в Прибалтике, майор. Младший, Юра, работает начальником отдела на номерном заводе в Москве. Живу хорошо, но возраст и стенокардия сердца дают о себе знать.   Мне многие пишут с двух полков и дивизий, и я едва успеваю отвечать им.
Большой привет и самые добрые пожелания семье, а Вам большое спасибо за верную службу в тяжелые годы войны в 88 гвардейском полку, которым я командовал.

… Тов. Хамза, в своих письмах вы до сих пор упоминаете мою прежнюю фамилию. Я прошу Вас это больше не делать. Дело в том, что моя мама Александра Михайловна просила меня взять её фамилию Герасимова. Так проще. И я сделал это официально.
Фамилия, которую сменил командир полка, Манштейн.

И тут целая история.  Вот что пишет в частности в своей книге «Сталинградцы -творцы Победы» бывший офицер 33 гсд С.Г. Мирзоян : «…В числе сражавшихся против группировки Манштейна  особо отличилась пулеметная рота нашей дивизии, которой командовал гвардии старший лейтенант 88-го гвардейского полка немец Манштейн. «Манштейн против Манштейна, посмотрим же, кто кого зажарит на сковородке», - шутили солдаты. Об этом мне напомнил после войны в Севастополе на традиционно встрече ветеранов дивизии бывший пулеметчик этой роты А.З. Поздняк».
Ну а я впервые услышал эту историю, конечно, от Хамзы. Причем с интересным добавлением. Дескать, когда  командование полком принял Манштейн, его вызвали в особый отдел и сказали: «Смотри, чтобы этот немец полк не сдал». Эпизод « Манштейн против Манштейна», похоже, занимал важное место в воспоминаниях ветеранов полка, дивизии. Как таким не похвастаешь?!
.И хватит на  том. Замечу лишь. Незаурядным мужеством нужно было обладать, чтобы вообще находиться в стане советских воинов с такой фамилией. Особенно в первые военные годы, когда вся огромная страна подхватила призыв Ильи Эренбурга  убить немца. Когда только одно слово немец звало к оружию.

            Коган Семен Исаевич, г. Ленинград
Мусабеков и Коган служили в разных полках 33 дивизии. Коган командовал пулеметной ротой в 84 гсп. Но это не мешало им интенсивно переписываться. Семен Исаевич, по-видимому, возглавлял ленинградскую секцию ветеранов дивизии. И на плечах его и Лидии Ивановны Александровой, как он признался однажды, лежала вся организационная работа: «Всю работу по 33 гсд мы ведем за всех вдвоем».
Хамза нет, нет да и обращался к Семну Исаевичу с какой либо личной просьбой. В основном насчет дефицитных лекарств. А однажды  Хамза  по просьбе  своего хорошего знакомого В.А. Письмиченко попросил Когана  помочь дочери  Виктора Антоновича Светлане,  поступавшей в институт культуры и искусства. Сегодня Светлана Викторовна - заслуженная артистка России.
Таков вот был Хамза. Готов был помочь всем, и друзей, мало задумываясь о том, нравится это или нет, вовлекал в подобную «благотворительность». И, полагаю, не такой уж это страшный порок просить помощи у друзей и по первому зову приходить им на помощь самому.
Но пора перелистать письма Семена Исаевича Когана, написанные,  как правило, на листочках школьных тетрадок в клетку. Всего таких листочков у меня сохранилось 17, каждый листочек - письмо. Последнее датировано 5 июля 1990 годом.

… Я родился в 1923 г. На фронт ушел добровольцем в ноябре 1941 г. И воевал до конца. 5 раз ранен. Инвалид 2 группы. Занимаюсь по домохозяйству. Хожу с внуком, ему 3 года, по магазинам. В магазинах стало пустовато, но все достаем. Дай бог, чтобы не было хуже. Пенсия 120 рублей.
Жена Вера Михайловна врач. Сын Миша в этом году кончил институт, работает. Его жена Наталья Ивановна из Омска. У них сын Юра. Дочь учится на 3 курсе мединститута. Вот так и живем. Всем нашим ребятам-ленинградцам передал от тебя привет. Мы часто встречаемся и почти все были в Севастополе…
…Получил твой перевод и обиделся. Неужели ты подумал, что я не сделаю тебе фотокарточки? Просто не смог во время, был на даче.
… Получил штампики и высылаю тебе. Извини, если что не так (не так оказалась сама фамилия - МусаМбеков). Ребята спешили сделать к празднику. Спасибо за письмо и газеты.
… Большое тебе спасибо за добрые и теплые пожелания мне и родным. Только вот жену мою зовут Вера, а ты – Лида. Вот она и говорит: «Так у тебя была ещё  и жена Лида, раз твой однополчанин её знает». Есть хоть над чем посмеяться.
А с Лидией Ивановной Александровой мы  очень дружим. Часто встречаемся и, конечно, вспоминаем тебя. Мы с не потеряли тебя. Просто что-то с почтой.
… Куда девалась девочка, которую я встречал по твоей просьбе? Я ей помог, чем мог. А она потерялась?
…Наши ленинградцы все остались довольны встречей в Севастополе. Повстречались с фронтовыми друзьями и на душе полегче. А я вот не смог хоть одним глазом посмотреть на вас, а очень и очень хотелось.
Кстати, как та девушка, что была у меня и жила у моего сына? Учится ли она в институте, в который поступила? Может, она обиделась на нас? Но я выполнил твою просьбу и сделал для неё всё, что ты просил. Встретил на вокзале, сходил с ней в институт. А также, хоть в тесноте, устроил у сына пока жить. Так что извини, если что не так.
…Очень рад, что вы хорошо подготовились к зиме, и что зима теперь вам не страшна. А мы живем только из магазина и базара…
Сын твой был у меня, очень хороший парень. Ему прислал письмо Владимир Максимович, просит в чем-то помочь. Я Владимира Максимовича не знаю, но буду рад с ним переписываться и помочь тоже. Ведь нас остается все меньше и меньше. Годы, ранения, перенесенные невзгоды дают себя знать, и многие уходят из жизни. Как пойдешь на похороны, так сердце обливается кровью. Что мы видели в жизни? Только начали жить, как подходит смерть.
… Вот и познакомился с твоим сыном. Очень хороший парень. Мы с ним обо всем поговорили, и я очень рад, что у тебя такой прекрасный сын. Вместе с тем вспомнил наши молодые годы… Скажу по секрету, моя дочь даже влюбилась в него. Что же ты молчал, что у тебя такой сын, а? Хорошо, если бы теперь и ты сам к нам приехал…
Пиши, если что будет надо, буду рад помочь.

            Владимир Максимович Никлонский, с. Ретиховка Приморский край.
«Рядом с Владимиром неразлучно всю войну был паренек из Казахстана  Хамза Мусабеков. Друзья вместе ходили в атаку, делили радость побед и горечь утрат. И настолько сроднились между собой, что даже не представляли, как они будут жить друг без друга», - цитата из статьи «Встреча через 35 лет», опубликованной Черниговской районной газетой Приморского края «Ленинский путь» в сентябре 1981 года.
Ох, и народ, мы, провинциальные журналисты! Что не придумаешь ради красного словца!  На самом деле все, кроме самого факта встречи, было очень даже  не так. Прослужили в одном полку Никлонский и Мусабеков совсем ничего. Вот, что пишет  сам Владимир Максимович: «С вашего письма ясно, что мы были близко друг с другом в 88 полку… С Молочной я выбыл из полка по ранению, а после госпиталя направили в запасной полк шоферов. А после определили в 11  отдельный трофейный батальон 2 гвардейской армии. Мы все время шли в расположении 3, 24, 33, 87 наших дивизий. Жена моя Нина Аврамовна тоже служила в нашей 2 гвардейской армии. Там я и женился на ней».
Так что по-настоящему встретились и познакомились ветераны  Второй армии только после войны. Мало того. Можно сказать, сроднились семьями. Все началось с того, что Никлонский познакомился с сыном Хамзы Ермеком, который, если верить названой  газете, служил в Приморье. В письмах Никлонского - через слово о Ермеке Мусабекове и его семье, и ни слова о его службе. Читаем:
«Мы уже познакомились с вашим сыном Ермеком. Были у него на квартире. Знаем внука Булата. Мы и до этого по работе с ним часто встречались. Ермек приезжал к нам  в автобазу за запчастями или за краном для выгрузки вагонов. Мне Ермек очень понравился, и вообще по работе он продвигается, пользуется авторитетом. Он говорит, что здесь я ему за отца. Заезжает к нам домой. Надеемся, что летом и вы приедете к нам»
Процитировано самое раннее из сохранившихся у меня писем Никольского. Датировано оно 14 февраля 1981 года. Во втором письме, написанном менее, чем через неделю, 20 февраля, Никольский уже передает привет Хамзе от … его собственных сына, снохи и внука. «Мы праздновали вместе, - сообщает Никлонский, - После демонстрации пошли к нам. Посидели, выпили, как полагается».
А вот фрагменты из письма от 1 сентября, скорее всего, 1982 года: «Дорогой Хамза! Как тяжело пережить  момент расставания с людьми, к которым привык. Вот вчера проводили Ермека на поезд и остались мы с бабулей одни. Некуда и пойти.  За эти годы мы так привыкли к нему и его семье, что считали их своими. Делились всем.  И мой старший сын Вовка встречался с твоими Ермеком и старшим – Булатом. Все это было так приятно видеть».
Вторая тема писем Никлонского, конечно, фронтовая. Наладить такую обширную, как у Хамзы, переписку у Никлонского не получалось Ему, похоже, никто, кроме Хамзы и не писал. А если и писали, то крайне редко. «Из ветеранов что-то никто не хочет писать. Наверно, все старые стали», - бесхитростно признавался он Хамзе. И ещё одно такое же признание: «Что-то разочаровался я в совете. Никто ничего не пишет, не приглашает. Наверно, все постарели». А Владимиру Максимовичу да и Нине Аврамовне, наверное, тоже очень хотелось побывать хотя бы на одной из таких встреч «В Тамбове была встреча ветеранов 2 гвардейской. Но нас не пригласили почему-то.  А я ведь в нашей армии с начала её формирования»
Всего у меня 13 писем Владимира Максимовича Никлонского. В двух последних, лета 1984 года, он сообщает Хамзе  о своем переезде к сыновьям  в Комсомольск-на- Амуре.  Оба работали в строительстве. Старший – начальником управления, младший – прорабом в другом стройуправлении. «Если Ермек осенью приедет, примем, как дорогого сына».

Капустин Иван Петрович, г. Москва
Иван Петрович Капустин – ответственный секретарь  совета ветеранов 33 гвардейской Севастопольской ордена Суворов стрелковой дивизии, скажем так, 80-х годов.  В одном из писем Капустин представляется фотожурналистом. «Фотография – это  мой кусок хлеба», - неоднократно напоминает он Хамзе. Вероятно, бывая на встречах ветеранов, он фотографировал их, а затем за определенную плату рассылал им по всему Союзу снимки, получая до десяти писем в день с просьбами о фото. Помогал Капустин и  в оформлении музеев и комнат боевой славы.
Вряд ли очень щедрым был «хлеб» Ивана Петровича. Фотография в то время была делом хлопотным и затратным.   «С фотобумагой очень плохо, пленки тоже нет, реактивы тоже достаешь с трудом».
Вероятно, Капустин был инвалидом, болел. По-видимому, больной, причем, лежачей, была и его жена (В конце концов, она ушла раньше Ивана Петровича).  Так или иначе, он постоянно докучал Хамзу просьбами достать и выслать ему прополис. Почему именно Хамза должен был добывать ему этот самый прополис, непонятно. Скорее всего,  он сам, по своему обыкновению,  напросился помочь. И помогал, подключив в частности Николая Семеновича Куксанова из Ташкента  и Владимира Максимовича Никлонского. Но Капустин просил ещё и ещё, хотя достать пчелиный продукт в ту пору было не проще, чем реактивы и фотобумагу.
При задержках в поставках он обидчиво, а порой и достаточно резко напоминал о том. « Все по-прежнему. Болею. Ездил в Москву с заклейкой на лице. Надеялся на Вашу помощь. Но так ничего и не пишите. Считаю так. Если не имеете возможности, так бы и написали: достать прополис не могу. Вам я выслал лучшие фотографии на сумму десять рублей, даже те фото, что предназначались музею. Прошу Вас сообщить, сможете ли Вы помочь мне в этом».
Письма Капустина приоткрывают кухню ветеранского движения. По-видимому, все держалось на энтузиазме и подвижничестве лидеров. Самоокупаемости. Государство,  вероятно, денег в движение не вкладывало, а если и вкладывало, то недостаточно. Вот «ценник» услуг движения ветеранов страны-победительницы:
«Знаки можно получить у казначея, переслав ему по почте 3 р.  Ему  же переводят и членский  взнос в сумме 6 рублей в год (кто очень мало получает, а семья большая, то взнос можно и не платить). Знак 2 гв. армии можно получить у Макаровой Сандры,  переслав ей по почте 6 рублей. Знак 51 армии – переслав 6 р. Московцеву А.А.
Список ветеранов могу выслать, но пришли мне в заказном письме, получше завернув в бумагу, 1 рубль. Чтобы напечатать списки, мы уплатили 300 рублей, и совету надо вернуть эти деньги. Так что,  дорогой Хамза, не обижайся, что и за знаки, и за списки надо платить. Чтобы сделать знаки, тоже нужно много денег, а где и взять? Нам их никто не дает.  Только за счет ветеранов ».
Фрагменты ещё одного письма, по сути, о том же:
«Книга С. Мирзояна называется «Сталинградцы - творцы Победы». В ней около 400 страниц. Книгу можно получить по почте, послав заказ в Ереван.
Книга Сигарева не печатается. Не потому, что негде печатать, а потому что её еще не приняло издательство. Такой порядок. Книгу сначала должно принять издательство, а это очень тяжелое дело. Издательство предъявляет очень большие требования к авторам, чтобы книга была написана интересно, содержательно, грамотно, чтобы люди её покупали и читали. У Сигарева не книга, а сборник воспоминаний многих наших офицеров. Литературно ее обрабатывал башкирский писатель Кузнецов А.И. Наш совет два или три раза писал в издательство, чтобы книгу приняли, но пока вопрос не решен…
Как увижу Заболотного (казначея), попрошу его ответить относительно получения 7 и 3 рублей» 
Сохранилось уведомление о получении 6 рублей добровольного взноса за 1980 год. Оно заканчивается следующими строками: «От имени совета ветеранов 33 гв сд благодарю Вас за материальную поддержку». Подписано уведомление Н.А Турундаевским, который был казначеем до 1980 года. Его сменил Заболотный П.Н.   В 1979 году казначеем опять стал Турундаевский. Вероятно, весь действующий штат Совета и состоял из трех человек: председатель, ответственный секретарь, казначей.
Сумма взноса была установлена на конференции ветеранов дивизии в сентябре 1975 года. «Эти средства расходуются на организации встреч ветеранов, оборудование Музеев и комнат боевой славы и другие мероприятия, связанные с проведением военно-патриотической работы», - подчеркивалось в каждом напоминании об уплате взносов.
Ветераны, похоже, весьма щепетильно относились к взаиморасчетам. Капустин, не посчитал зазорным напомнить Хамзе, что так и не получил от него 1 рубль. И.Л. Сигарев из 12 присланных рублей 5 возвращает Хамзе, так как альбом, за который собирался заплатить Хамза,  ещё не вышел. Одновременно Сигарев зондирует почву о возможности издания его книги в нашей типографии. Думаю, это было возможно, и обошлось дешевле бы, но, насколько помню, Хамза никогда этим не интересовался.
Переписка Хамзы Мусабековича с Иваном Петровичем продолжалась, вероятно, с 1980 по 1985 год. Сохранилось 15 писем.

            Макаров Иван Петрович
Одним из первых, по-видимому, с кем стал переписываться Хамза, был связист 91 гсп Иван Петрович Макаров, инвалид 1 группы. С войны он вернулся с третьей группой инвалидности, был дважды ранен. А уже после войны, «во время служебной командировки, в октябре 1965 года мне парализовало левую сторону, которая до сего времени находится  в одном и том же положении. Нужна посторонняя помощь… Даже в туалет и то нужен человек или горшок».
Именно Иван Петрович, судя по содержанию четырех его сохранившихся писем, и ввел Хамзу в курс ветеранских дел. Когда Хамза, вероятно, ещё толком ничего не зная, прислал Макарову 30 рублей на значки и членские взносы, тот вернул деньги обратно. Мол, для этого в совете есть  специальные люди. Да и просто физически трудно  было ему, прикованному к постели, самому нуждающемуся в постоянной помощи, оказывать помощь ещё кому-то. «Напишите в совет, вам там разъяснят, «куда и сколько вы должны послать почтовым переводом».  «Прошу Вас в следующем письме опишите, получили ли вы обратно 30 руб, от которых я отказался. Прошу вас, т. Хамза, не считать меня задолжником Ваших денег. Если их не получите, то я буду требовать с работников почты, почему не возвратили деньги…»

Алексеев Александр Павлович, г. Оренбург
О нем самом и о том, как Александр Павлович познакомился с Хамзой – ниже. Здесь же только рассказ Алексеева о том, как вместе с другими ветеранами встречал День Победы 1987 года в Москве.
«Приехал в Москву 5 мая вечером. Устроился в гостиницу МВО. Утром вместе с И.П. Капустиным мы были на уроке мужества в 827 школе. Он рассказывал о том, как спасал штаб от немецкого десанта, а я о том, как спасал летчика из горящего самолета. Урок прошел, можно сказать, блестяще. 7 мая был уроки мужества в 110 школе. 8 мая состоялась встреча с ветеранами труда Московского торгового отдела. Был концерт артистов Москонцерта.
Все эти дни была температура + 23, + 25. На 9 мая была назначена встреча в парке имени М. Горького. Вместо 200 собралось 20. температура упала до – 1. Шел дождь со снегом и сильным, пронзительным ветром. Укрыться было негде,  а мы все в костюмчиках.  И не понять было, то ли у него дождь на лице, то ли сопли распустил. В общем, через час все разбежались кто куда. По радио объявили, что 2 гв. армия будет возлагать венок к могиле неизвестного солдата в 17 часов. Будет присутствовать маршал Соколов. А я настолько промерз, что, перекусив, забрался под одеяло и проспал до 18 часов.
Чуть не забыл написать тебе вот о чем. 6 числа, когда закончился урок мужества, ветераны дивизии собрались в зале (около 50 человек) и избрали новый состав совета ветеранов, т.е. его президиум в составе 15 человек. Генерал Епанчин выступил с речью. Сказал. что летом прошлого года вместе с полковником Моисеевым был вызван в центральный совет ветеранов. При сем присутствовал полковник Глущенко. Его обвиняли в самовосхвалении. Якобы, он договорился до того, что это он брал в плен Паульса. Кроме того, в архивах не нашли документов о присвоении ему звания полковника. Он капитан, и награжден одним орденом Красного Знамени, а не тремя, что носил.       Собрание вывело его из состава президиума совета ветеранов…
Следует сказать тебе, что на встречу были приглашены только ветераны Московского военного округа.  Ну а я получил вызов, по видимому, потому, что поздравил Сахарову с Днем Победы.
10 мая была назначена встреча уже в ресторане гостиницы «Советская». Собралось, наверное, человек 400 вместе с ветеранами труда, т.е. торгашами. Была хорошая закуска и на всех пьющих три бутылки коньяка. Это, конечно, за свои деньги. Был джаз. Выступали артисты. Пели песни. В общем, впечатление осталось очень хорошее».
Кстати, сохранилось письмо Маргариты Эдгардовны Сахаровой (очевидно преемницы Капустина), в котором она спрашивала о желании Хамзы приехать на 9 мая в столицу. Приглашать, мол, или нет?

Дорошенко Иван Тимофеевич, г. Ростов-на-Дону
Недавно на встрече в нашем музее в Москве я встретился с «Манштейном» - Е.А. Герасимовым. Многое вспомнили.  Его интересовал момент форсирования Немана разведчиками и саперами на рассвете. Я тогда остался невредим. В ходе встречи, посвященной 40-летию битвы за Москву, во всех школах были проведены уроки мужества. После чего – товарищеский ужин в ресторане. Если в школе нас было 30 человек, то на ужине человек 15. Этим я хочу подчеркнуть, что 50% из нас ходить по ресторанам уже не позволяет здоровье.
… 7 февраля 1982 года на 76 году жизни умер наш комдив, генерал Угрюмов. Так что на время мы осиротели. Жалко батю. Я, наверное, и не узнал бы о существовании совета ветеранов, если бы не случай. Мы ехали с генералом в одном купе, разговорились. Он и сообщил мне о советы, дал координаты.
… Для меня война окончилась в ночь на 1 марта 1945 года. Шли ожесточенные бои на Земландском полуострове, где смертельно ранило командующего фронтом Черняховского. Нашей дивизии, особенно полку крепко досталось, когда левый сосед немного драпанул. Дошло до тотальной мобилизации. Даже всех ездовых послали на «передок». В том числе нашего старика. Он и ездовой, он и повар.
Мы находились в полуразрушенном помещении барского имения,  ездовые помогали нам заряжать автоматные диски, а мы отбивали атаки пьяных эсэсовцев в черном. Шел небольшой снежок, и фрицев хорошо было видно. Много мы их набили, но все равно пришлось вызывать огонь на себя. И вот часиков в три–четыре ночи меня ранило осколком от нашей «Катюши». Утром нас сменили танкисты Пятой ударной. Меня доставили в медсанбат. В это время там был Манштейн в сопровождении адъютанта Алексеева. Его тоже ранило.
За тот бой ездовой начальника нашего Смерша, кажется, Щербаков, усатый такой казак, был удостоен звания Героя Советского Союза….
Из госпиталя я хотел попасть в свой  полк, но оказался в запасном полку. Потом в составе сводного полка Белорусского фронта был на параде Победы в Москве.
Демобилизовался в 1947 году. С 1949 года работаю завгаража в местном предприятии министерства металлургии СССР. Дома нормально.  Сын, и у сына два сына, а я дважды дед.

            Андреев В.Ф. с. Димитрово, Кировоградская область        
Каждый день жду весточки от Вас. Не могу поверить, что Вы просто не пожелали мне писать. Не случилось ли чего? В одном полку с Вами я проходил службу относительно недолго, но в одной дивизии служили долгое время...
В 88 гсп был первым номером пулеметного расчета в батальоне капитана Лобурцова, пулеметной роты лейтенанта Костылева Валентина Ивановича. Помню хорошо лейтенанта Кузнецова, он все время носил под гимнастеркой  морскую тельняшку, младшего лейтенанта Браткова, сержанта Рябинина, пулеметчика Бориса Кравченко, бойца Леню Кравца, Героя Советского Союза Шамуру Д.И.
Лабурцев и Костылев были тяжело ранены в Крыму, Кузнецов погиб там же, Леня Кравец пропал без вести в Восточной Пруссии. О судьбе Рябинина и Кравченко не знаю.
… Запомнилось собрание в одном из винных подвалов Каховки, кажется, в январе 1944 года. Я оказался там, потому что один из всех знал ноты. В подвале я познакомил собравшихся с мелодией нового Гимна СССР, а позже в землянках нашей обороны – однополчан. Об этом была заметка в нашей дивизионной газете.
Как-то в Сергеевских хуторах был организован дом отдыха для наших бойцов. Убил немца – три дня отдыха. Дом отдыха этот был очень недолго, но я был его заведующим… И сейчас у себя работаю художественным руководителем Дома культуры.

            Ковш Николай, пгт Каланчак, Херсонской области
Я служил во втором батальоне, командиром был капитан Лобурцов. Он был ранен в Крыму и умер, не доходя р. Белибек… Хорошо Вас помню по Каховке в чине лейтенанта адъютантом ком. полка. Помню хорошо и как вы были комендантом Каховки.
На встрече в Новой Каховке с 7 по 12 мая и открытии памятника 33 гсд встречал нашего разведчика Вертель Василия Васильевича, парторга 2 батальона Шахмана Андрея Васильевича и др. Дорогой Хамза, если Вы помнили ком. 4 роты Мотаева Василия Ивановича и что- нибудь знаете о нем, напишите.

            Вовченко Николай Емельянович, Донецк
… Вспоминать мне особо нечего. Помню, как около Бельбека на наших глазах немецкий снайпер снял (убил) комбата Стихотворцева.
… На скале, которую мы взяли  невероятными усилиями, лежали полные траншеи немцев (наши «Илы» поработали). Я там из трофейного миномета без прицела (они сняли) бил по немцам, и первый раз был ранен в голову, но в госпиталь не ушел.
А уже около Северной бухты своими глазами видел прикованного цепями к пулемету немца. И самая приятная память – салют, который мы сами давали вечером 9 мая в Севастополе. Ну и Прибалтика, когда мы попали в окружение – это плохая память. Зато когда вышли из него, всех представили к награждению.
Если сможешь, а в ваших края оно есть, достать, вышли мне мумиё, хотя бы 20 грамм… Может, ещё немного жизнь продлю.

Верзаков Петр Иванович
В полку  с самого его сформирования. На фронт отправили в ноябре 1942 года. После сумасшедших переходов  оказались между армиями Паульса и Манштейна. «Не разобьем, нас раздавят».  И тут с бойцом случилась «целая катастрофа», после которой он стал инвалидом 2 группы.
Вечером 1 января 1943 года под  Цымлянском командир полка Казак пошел с бойцами определяться с позициями. По пути  группу обстреляли «из бурьяна в рост человека». Ответным огнем, спасая командира, немцев отогнали («Я всю ленту из «Максима» выпустил по этому бурьяну»). Казака ранило в руку, а 5 января  с обморожением привезли в госпиталь Верзакова.
«Врачи хотели отрезать и вторую ногу и руки, но я им не дал, и сделал правильно. Сейчас у меня хоть нет одной ноги, а левая и руки есть ».
«Только инвалидом отработал 30 лет. Пенсия – 86 р. Дали машину «Запорожец». Потихоньку езжу.  Детей у нас с женой Нюрой трое: дочь и два сына».

            Филиппов Василий Васильевич, г. Калининград.
Я хорошо помню 88 гсп, где  был начальником связи, и вас, дорогой Хамза, хорошо помню адъютантом п-ка Кориды. Пробыл в полку  до августа 1944 года, затем был назначен начальником связи 2 гсд. В составе её и закончил войну в Кенигсберге, где и остался. Привет и наилучшие пожелания Ефиму Ивановичу Мандрыкину.

П. Михальков, г. Ленинград
Я очень часто вспоминаю гвардейцев, которые были со мной в г. Скадовске. Только один Мусабеков откликнулся, остальные как в воду канули. Война разбросала, многих уже нет в живых. После Скадовска была Каховка. Затем нас повернули в Крым, где я был тяжело ранен. После выздоровления в свою дивизию  уже не вернулся. Победу встретил в г.Пилау на берегу Балтийского моря. После войны служил в кадрах Советской  Армии, из них на Дальнем Востоке почти 10 лет. Сейчас работаю в Невском райвоенкомате.

(окончание следует)

Автор: Владимир Максименко

Дата: 2013-12-24

Просмотров: 1270