И Господь, похоже, помиловал врага своего

Много храмов разрушил,

                                                                       А этот — ценней всего.

                                                                       Упокой, Господи, душу

                                                                       усопшего врага твоего

                                                                       Марина Цветаева

            После долгого-долгого перерыва листаю Маяковского. И поражаюсь, как  точно предвосхитил он такие вот  встречи  с ним.

            В курганах книг,

                                   похоронивши стих,

            железки строк случайно обнаруживая,

            вы

                        с уважением

                                               ощупывайте их,

            как старое,

                                   но грозное оружие

            Так оно и есть. Что ни строка, то и «железка»

            Что ни томик, то и арсенал «старого, но грозного оружия».

            19 июля исполнится 120 лет со дня рождения Владимира Владимировича. А 14 апреля – очередная годовщина его смерти. Чего только не говорили, не говорят и ещё не наговорят о том роковом выстреле. И самоубийство, и убийство, и даже – русская рулетка.

            Кто спорит? Хватало у поэта и готовых к расправе врагов. И поводов наложить на себя руку было предостаточно. К тому же в  своем творчестве он неоднократно обращался к теме самоубийства. Но я больше верю этим вот строкам:

            Я не доставлю радости

            видеть,

                        что сам от заряда стих…

            За мной не скоро

                                   потянете

            об упокой его душу

                                   таланте.

             А вот в «русскую рулетку» Владимир Владимирович  вполне мог сыграть. Это в его духе.

            Так или иначе, похоже, само Провидение нажало револьверный курок, спасая Поэта, как булгаковского Мастера. Смертью человека поправ смерть таланта. В полном соответствии, кстати, с пророчеством  приведенной выше строфы из поэмы «Про это». «Об упокой его душу таланте» можно ещё долго и долго не беспокоится.

            Только уйдя, Маяковский остался «лучшим, талантливейшим поэтом советской эпохи». А останься? С кем бы ни был: со Сталиным или против Сталина – он был бы против себя самого, своего поэтического гения.

            Так что - Господь поистине помиловал врага своего – заклятого безбожника.

            Не поленитесь, перечитайте в память о Владимире Владимировиче цветаевские строки о встрече его с Есениным уже Там.

            Лучше не скажешь.

Зерна огненного цвета

Брошу на ладонь,

Чтоб предстал он в бездне света

Красным как огонь.

Советским вельможей,

При полном Синоде...

— Здорово, Сережа!

— Здорово, Володя!

Умаялся? — Малость.

— По общим? — По личным.

— Стрелялось? — Привычно.

— Горелось? — Отлично.

— Так стало быть пожил?

— Пасс в некотором роде.

...Негоже, Сережа!

...Негоже, Володя!

А помнишь, как матом

Во весь свой эстрадный

Басище — меня-то

Обкладывал? — Ладно

Уж... — Вот-те и шлюпка

Любовная лодка!

Ужель из-за юбки?

— Хужей из-за водки.

Опухшая рожа.

С тех пор и на взводе?

Негоже, Сережа.

— Негоже, Володя.

А впрочем — не бритва —

Сработано чисто.

Так стало быть бита

Картишка? — Сочится.

— Пряложь подорожник.

— Хорош и коллодий.

Приложим, Сережа?

— Приложим, Володя.

А что на Рассее —

На матушке? — То есть

Где? — В Эсэсэсере

Что нового? — Строят.

Родители — родят,

Вредители — точут,

Издатели — водят,

Писатели — строчут.

Мост новый заложен,

Да смыт половодьем.

Все то же, Сережа!

— Все тй же, Володя!

А певчая стая?

— Народ, знаешь, тертый!

Нам лавры сплетая,

У нас как у мертвых

Прут. Старую Росту

Да завтрашним лаком.

Да не обойдешься

Одним Пастернаком.

Хошь, руку приложим

На ихнем безводье?

Приложим, Сережа?

— Приложим, Володя!

Еще тебе кланяется...

— А что добрый

Наш Льсая Алексаныч?

— Вов — ангелом! — Федор

Кузьмич? — На канале:

По красные щеки

Пошел. — Гумилев Николай?

— На Востоке.

(В кровавой рогоже,

На полной подводе...)

— Все то же, Сережа.

— Все то же, Володя.

А коли все то же,

Володя, мил-друг мой —

Вновь руки наложим,

Володя, хоть рук — и —

Нет.

— Хотя и нету,

Сережа, мил-брат мой,

Под царство и это

Подложим гранату!

Автор: Андрей Петров

Дата: 2013-04-11

Просмотров: 720